Введение

Во все времена тайные службы оказывали большое влияние на ход истории. Но известно совсем немного случаев, когда их работа заслуживала официальное признание. Военачальники и государственные деятели, как правило, не упоминают в своих мемуарах о помощи, оказанной им тайными агентами. Документы секретных разведывательных служб бессрочно хранятся в архивах, и содержание большинства из них не станет известным миру до тех пор, пока существует государство или, по крайней мере, не изменится общественный строй. Например, в архивах британской Интеллидженс Сервис (Secret Intelligence Service) до сих пор находятся под замком бумаги, датированные XVI-XVII вв. Возможно, их обнародование заставило бы переписать некоторые главы британской истории. Похожим образом обстоит дело с тайными архивами в других странах. В этом отношении Россия не является исключением.

Необходимость выведать намерения, планы, возможности своих врагов появилась у людей, должно быть, тогда же, когда человечество впервые начало воевать. Так что явление, которое ныне называется шпионажем, существует уже тысячелетия, и профессия шпиона, пожалуй, заслуживает того, чтобы носить титул "наидревнейшей" (кстати сказать, род деятельности, претендующий на звание древнейшей из профессий, всегда служил целям шпионажа и был частью его тактики).

Сохранившиеся до наших дней отрывочные хроники древних египтян, персов, греков, римлян, китайцев полны конкретных упоминаний о существовании разведки и о проведенных тайными агентами операциях. Однако само понятие "шпион" документально оформилось только в XV в., в судебных приговорах времен правления французского короля Карла VII (1422-1461), учредившего первые постоянные наемные войска. Шпионами называли не только осведомителей и лазутчиков, но и захваченных вражеских разведчиков.

Принятая на Брюссельской конференции 1874 г. "Декларация о правилах ведения войны" указывала, что "шпионом... называется лицо, которое тайно или под ложным предлогом занимается сбором информации в местах, запретных для гражданских лиц, с намерением передать эту информацию другой стороне". Помимо того, что шпионаж признавался дозволенным средством ведения военных действий и как понятие получал статус международно-правовой нормы, создатели Декларации сделали попытку сформулировать отличие шпиона от разведчика, указав, что последним может считаться лазутчик, не скрывающий своей принадлежности к военнослужащим. Однако на практике оба понятия постоянно переходят друг в друга и в смысловом отношении являются почти синонимами. Несмотря на то что с позиций международного права шпионаж допустим, он все же остается крайне рискованным занятием. Шпион, арестованный во время войны и уличенный в совершенном преступлении, вероятнее всего, будет казнен: воюющее государство вправе защищаться от противников с помощью наиболее эффективных в данный момент мер.

Шпион не должен находиться в центре политических событий и ни в коем случае не должен идти на авантюры, постоянно рисковать своей жизнью. Наоборот, именно незаметность, так называемая "открытая скрытность" является признаком настоящего разведчика. Лоуренс Аравийский, раскрывая собственный опыт социальной и психологической мимикрии, необходимой для универсального шпиона, писал: "Я не был солдатом, которым движет один лишь инстинкт, который автоматически повинуется своей интуиции и внезапным счастливым озарениям. Когда я принимал или менял решения, то прежде всего насколько мог вникал в любой важный, а порой и незначительный вопрос. Географию, обычаи, религию, социальные условия, язык, жесты, шкалу духовных ценностей - все это я постигал до мелочей, чувствовал и осознавал досконально. Врага я знал почти так же хорошо, как и своих соратников". История шпионажа, особенно двух последних столетий, показывает, что настоящий разведчик, каким бы характером он ни обладал, отличается высоким интеллектуальным потенциалом. Разведка - это ристалище интеллектуалов. Достаточно вспомнить Карла Шульмейстера, Томаса Лоуренса, Сиднея Рейли, Вильгельма Васмуса, Рихарда Зорге, Кима Филби или Рудольфа Абеля... Список можно продолжать и продолжать. Именно деятельность таких людей доказывает, что и в мирное, и в военное время разведывательная служба сильна не столько количеством, сколько качеством. В сущности, состояние разведывательной системы государства отражает его "здоровье", то есть силу и международный авторитет.

Задачи шпионажа исторически определились как информационная (в том числе предупреждающая шпионаж и диверсии со стороны противника) и наступательная, то есть контрразведка и проведение локальных подрывных и военных операций в тылу врага. Сбор информации в наши дни зачастую упирается в проблему обработки и анализа официальной информации, которая благодаря деструктивной власти СМИ циркулирует по информационным каналам, начиная с газет и телепрограмм, кончая набирающей силу Всемирной сетью (Интернет). Географические карты и расписания движения поездов, дающие представление о пропускной способности транспортных сетей, публикация статистических данных, списков должностных лиц и тому подобных данных позволяют получать немало полезных сведений о любой стране. Эксперты в соответствующей области, эти теоретики от статистики, стали первыми, кто находит шпионам работу, указывая цель и возможное решение. Они также сопровождают собранную информацию необходимыми комментариями, позволяющими своевременно оценивать намерения явного или вероятного противника. Остальное - дело политиков или военных. Похоже, бывший директор ЦРУ Маккоун был недалек от истины, когда заметил: "Все войны нашего века, в том числе и первая мировая война, начались в результате ошибочной оценки ситуации из-за недостаточной и плохо проанализированной информации". В этом смысле современный шпионаж - прежде всего работоспособная эффективная агентурная сеть, развернутая в стане противника. Образ удачливого шпиона-одиночки, идеализированного кинематографом, становится все менее актуальным в наши дни.

И все же вопрос о причинах, побуждающих людей заниматься шпионажем, остается наиважнейшим для кадровой службы любой разведки мира. Психологи давно дали удручающий ответ: мотивы, как правило, не ясны, а попытки свести их к каким-то конкретным свойствам человека, например ненависти, патриотизму, легкомыслию, жажде приключений или корыстолюбию, не решают проблему состоятельности или несостоятельности агента. Тем не менее, лучшими шпионами становились те, кто предлагал свои услуги по идейным убеждениям. Еще сложнее объяснить эффект двойного (или даже тройного) агента, который работает сразу на обе (несколько) сторон. Как ни странно, но объединительный европейский процесс, американизация образа жизни и вообще медленное, но явное стирание государственных различий, по крайней мере, в Европе и США, в современную эпоху как бы поощряет "двойничество" секретных агентов. Психологи назвали это явление "феноменом добродушного попутчика". Но это, как говорится, особая тема, и в нашей книге она лишь дополняет главную - шпионаж как явление мировой истории. В силу понятных причин (завеса секретности, закрытые архивы, прямая дезинформация общественности) история разведывательных служб мира не нашла пока своего Плутарха или Геродота. Но из отдельных попыток объять необъятное явление - шпионаж выделяется основательное, хотя и в некоторых аспектах устаревшее исследование немецкого историка Януша Пекалькевича (1925-1988) "Всемирная история шпионажа", давшее фактический материал для этой книги. Из библиографического списка использованной литературы, вышедшей на Западе, необходимо особо упомянуть такие работы, как "Энциклопедия шпионажа" Рональда Сета, "Вторая древнейшая профессия" Филиппа Найтли, "Секретные службы Европы" Роя Бойкарда, и увлекательную, но во многом гипотетическую книгу Дэвида Льюиса "Секс-шпионаж". Все они вышли в эпоху идеологического противостояния, что наложило отпечаток на трактовку некоторых событий мировой истории.

Из российских источников необходимо выделить "Историю дипломатии" (под ред. В. П. Потемкина) и "Очерки истории российской внешней разведки", содержащие ценный исторический материал о тайных операциях русских и советских дипломатов и разведчиков.

М. И. Умнов