Публикации | Содержание ПОДВИГ РАЗВЕДЧИКА Красная звезда, Москва 28.07.2001 г.      Эдуард ШАРАПОВ      К 90-летию Героя Советского Союза Николая Кузнецова             Имперский комиссар Украины и гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох по большей части в Ровно отсутствовал. Он знал, что в окрестностях города действовали не просто партизаны, а отряд специального назначения НКВД СССР. Но его подручные постоянно находились в городе. Один из них - Пауль Даргель, первый заместитель Эриха Коха по политическим делам, который отвечал и за взаимодействие с националистами, периодически вылетал в Киев, Днепропетровск, Николаев и другие города Украины.             По согласованию с Москвой командир отряда Дмитрий Медведев разрешил Кузнецову ликвидировать Даргеля. Валя Довгер, работая в рейхскомиссариате, изучила распорядок дня Даргеля и знала, что ровно в 14.30 он ходит в свой особняк обедать. Обычно его сопровождает адъютант в чине майора - с красной папкой под мышкой.             20 сентября 1943 года в переулке рядом с улицей, на которой жил Даргель, остановилась легковая машина. За рулем в мундире немецкого солдата сидел Михаил Струтинский, а рядом с ним - Николай Иванович. Ровно в 14.30 из подъезда рейхскомиссариата вышел какой-то представительный тип и направился к особняку. Под мышкой у его адъютанта находился портфель красного цвета. Струтинский тронул автомобиль, и, когда он поравнялся с гитлеровцами, Кузнецов выскочил и в упор выстрелил в идущих.             В тот же день разведчики отправились в отряд, где ожидали реакции на совершенное покушение. Несколько дней из города не поступало никаких известий. Видимо, обстановка здесь была напряженной и связникам было трудно выбраться в отряд. Наконец в лагерь пришли два связника. Они принесли немецкие и украинские газеты, в которых сообщалось, что в Ровно убиты имперский советник финансов доктор Ганс Гель и его адъютант.             Николай Иванович был обескуражен. Он был в полной уверенности, что ликвидировал Даргеля. Правда, он видел его лишь один раз на апрельском параде, в день рождения Гитлера.             Как выяснилось позднее, Ганс Гель имел сходство с Паулем Даргелем. Кроме того, Даргель разместил Геля в своем особняке. Единственное отличие было в том, что адъютант Даргеля носил под мышкой красную папку, а у адъютанта Геля оказался красный портфель.             Реакция Медведева поначалу была довольно резкой, поскольку в Центр было сообщено об уничтожении Даргеля, но затем он успокоился и заметил, что не так уж все плохо, тем более в газетах говорилось, что "убийца" был в форме немецкого офицера, но не известно, кто он.             Николай Иванович решил во что бы то ни стало исправить ошибку. 30 сентября 1943 года, когда в городе стала затихать суматоха, связанная с убийством Геля, Кузнецов на том же месте метнул в Даргеля и его адъютанта гранату. Оба гитлеровца упали. Небольшой осколок угодил в левую руку Николая Ивановича. Раненому Кузнецову и сидевшему за рулем Струтинскому оказалось трудно замести следы и незаметно скрыться. Дежуривший у дома "пикап" с охраной Даргеля рванулся в погоню за машиной разведчиков. Выручил случай. Впереди ехал однотипный автомобиль того же цвета. Струтинский, улучив момент, свернул на боковую улицу, а погоня устремилась за другой машиной. Разведчики благополучно вернулись в отряд.             Интересен эпизод с ликвидацией командующего особыми войсками генерала фон Ильгена. Кузнецов предложил план не просто ликвидации генерала, а его захвата и доставки в отряд. Его реализацию, кроме Кузнецова, поручили Струтинскому, Каминскому и Вале Довгер.             Генерал занимал в Ровно солидный дом, у которого постоянно стоял часовой. Момент для операции по захвату Ильгена был выбран удачно. Четверо немецких солдат, которые постоянно жили в доме генерала и несли его охрану, были командированы в Берлин, куда генерал переслал вместе с ними чемоданы с награбленным добром. Дом охраняли местные полицаи.             В намеченный день Валя направилась к дому Ильгена с пакетом в руках. Денщик предложил Вале подождать генерала, но она сказала, что зайдет позже. Так выяснилось, что фон Ильгена нет дома. Вскоре там появились Кузнецов, Струтинский и Каминский. Они ликвидировали охрану, а денщику обер-лейтенант объяснил, что если тот хочет жить, то должен им помочь.             Николай Иванович и Струтинский отобрали в кабинете фон Ильгена представляющие интерес документы, сложили и упаковали их вместе с найденным оружием в узел.             Минут через сорок к дому подъехал генерал. Когда он снял шинель, из соседней комнаты вышел Кузнецов и сказал, что перед ним советские партизаны.       Фон Ильгену было сорок два года. Это был здоровый и сильный мужчина, и с ним пришлось повозиться. Когда генерала все же "упаковали", выяснилось, что к дому идут офицеры. Николай Иванович вышел им навстречу. Тех было четверо. Что с ними делать? Перебить? Можно. Но поднимется шум. И тут Кузнецов вспомнил о жетоне гестапо, который ему вручили еще в Москве. Он никогда им доселе не пользовался.             Николай Иванович достал жетон и, показав его немецким офицерам, сказал, что тут задержан бандит в немецкой форме и поэтому просит предъявить документы. Тщательно посмотрев их, он попросил троих следовать своей дорогой, а четвертого пригласил войти в дом в качестве понятого. Им оказался личный шофер Эриха Коха.             Так вместе с генералом доставили в отряд и офицера Гранау, личного шофера гауляйтера.             После ликвидации Геля, Кнута и Даргеля в Ровно из заместителей Эриха Коха остался в живых только верховный судья оккупированной Украины обер-фюрер Альфред Функ, который приказал расстрелять всех заключенных ровенской тюрьмы. После этого было решено ликвидировать палача.             Обер-фюрер СС Альфред Функ каждое утро за десять минут до начала работы заходил бриться в парикмахерскую, расположенную недалеко от суда. Ян Каминский, готовя эту операцию, сумел привлечь к сотрудничеству с разведчиками парикмахера из местных, который согласился подать условный сигнал, как только Функ придет в парикмахерскую.             17 ноября 1943 года, когда в Ровно шел поиск партизан, похитивших фон Ильгена, Николай Иванович зашел в здание главного суда и расположился в кресле в приемной Альфреда Функа. Болтая с секретаршей, Кузнецов поглядывал в окно на прогуливавшегося по улице Яна Каминского. Долго разыгрывать роль гуляющего бездельника Каминский не мог, и поэтому он с нетерпением ожидал сигнала от парикмахера, чтобы в свою очередь подать условный знак Николаю Ивановичу. Выручила немецкая педантичность. В положенное время Функ занял кресло в парикмахерской, на окне которой тотчас же была отодвинута занавеска. Каминский в свою очередь подал сигнал Кузнецову.             Николай Иванович попросил секретаршу принести ему воды. Кабинет Функа располагался на втором этаже, и секретарша отправилась этажом ниже. Когда она вернулась, обер-лейтенанта в приемной уже не было. Через минуту вошел гладко выбритый Функ. Едва кивнув секретарше, он прошел в кабинет.             Обер-фюрер СС повесил на вешалку плащ, положил фуражку и пошел к своему столу, намереваясь сесть в кресло. В этот момент Кузнецов дважды выстрелил в него в упор. Затем разведчик собрал со стола бумаги и покинул кабинет. Миновал онемевшую секретаршу, спустился на первый этаж и вышел на улицу.             У подъезда стояли две машины с гитлеровскими солдатами. Видимо, только-только подъехали. Все оторопело смотрели на окна второго этажа. Николай Иванович остановился и тоже посмотрел вверх. Затем Кузнецов спокойно ушел. Зайдя за угол, перемахнул через забор и вышел в переулок, где его поджидал Струтинский с машиной.             Так свершилось правосудие над палачом чехословацкого и украинского народов.             * * *             Николай Иванович Кузнецов родился 27 июля 1911 года в деревне Зырянка Талицкого района Свердловской области в семье крестьянина-середняка. Учился в лесном техникуме в Талицке, но с 3-го курса был исключен по причине "сомнительного социального происхождения" - его отца причислили к кулакам.             Тогда Кузнецов устроился на работу в трест "Свердлес". В 1932 году работал в лесоустроительной партии в Кудымкаре. В это время его начальники за какие-то хищения были приговорены к различным срокам лишения свободы, а сам Кузнецов за "допущенную халатность" тоже был осужден на год исправительных работ по месту службы. Этот приговор "за отсутствием состава преступления" был отменен лишь после войны.             Еще во время учебы в школе у Николая проявились исключительные способности к изучению немецкого языка. Это произошло благодаря учителю труда, немцу по национальности, и сверстникам, детям колонистов, проживавшим в соседнем селе.            В 1932 году Кузнецов был привлечен органами контрразведки к секретному отрудничеству под псевдонимом "Колонист", а в середине 1938 года нарком НКВД Коми АССР М.И. Журавлев позвонил начальнику отделения отдела контрразведки в Москве Л.Ф. Райхману и предложил взять "Колониста" в Москву.             - Очень одаренная личность, - сказал Журавлев. - Я убежден, что с ним надо работать в Центре, у нас ему просто нечего делать.       В Москве Кузнецова оформили как особо засекреченного специалиста с окладом оперуполномоченного центрального аппарата. Случай уникальный в практике       органов контрразведки.       Широко известны фотографии Николая Кузнецова в форме военного летчика с тремя "кубарями" в петлицах. Из-за них возникло мнение, что Николай Иванович имел в Красной Армии звание старшего лейтенанта. На самом деле он никогда в армии не служил и воинского звания, даже запаса, не имел. Форму он использовал в тех случаях, когда этого требовала служебная необходимость. К началу войны он успешно выполнил ряд важных поручений.             * * *             15 декабрЯ 1943 года Эрих Кох отдал приказ об эвакуации из Ровно всех немецких учреждений. Командование спецотряда приняло решение двигаться на запад вместе с гитлеровскими войсками, чтобы собирать и передавать в Центр информацию о передвижении немецких войск, а также нарушать коммуникации гитлеровцев.             Кузнецов же в январе 1944 года высказал целесообразность перебраться во Львов, куда направлялись из Ровно немецкие учреждения. С Николаем Ивановичем выехали Иван Белов и Ян Каминский, у которого во Львове были многочисленная родня и немало знакомых.             Для обеспечения деятельности группы Кузнецова в район Львова направился разведывательный отряд во главе с лейтенантом Крутиковым. Николаю Ивановичу предлагалось замыкаться на этот отряд, оснащенный рацией, а в случае необходимости разрешалось покинуть Львов, самостоятельно перейти линию фронта и выйти к наступающим войскам.             Во Львове группа Кузнецова ликвидировала вице-губернатора Галиции Отто Бауере и начальника канцелярии губернаторства доктора Генриха Шнайдера. Им удалось выбраться из города и найти в окрестностях Львова местных партизан. Отдохнув у них и взяв запас продуктов, Кузнецов, Белов и Каминский вновь двинулись в путь. Они рассчитывали перейти линию фронта...             Судьба распорядилась иначе. В ночь на 8 марта 1944 года группа натолкнулась на бандеровцев, переодетых в форму бойцов Советской Армии. Это произошло в селе Боратын Бродовского района Львовской области. Выдержав с ними бой, отважная тройка двинулась дальше. 9 марта 1944 года разведчики остановились в хате Голубовича. Бандиты окружили хату и открыли огонь. Николай Кузнецов, Иван Белов и Ян Каминский вели неравный бой. Когда закончились патроны и бандиты ворвались в хату, Кузнецов подорвал себя и бандеровцев гранатой.             * * *             5 ноября 1944 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза сотрудникам спецподразделений МКГБ СССР, действовавшим в тылу врага. В списке награжденных вместе с Дмитрием Николаевичем Медведевым значился и Николай Иванович Кузнецов - посмертно.